ЮМОР

Иордан Бэла

ПЕРВОЕ МЕСТО В НОМИНАЦИИ «ЮМОР»

БУДЬТЕ ЗДОРОВЫ! ЖИВИТЕ БОГАТО!

Фельетон

В этот субботний день наш маленький тихий временный отель-общежитие-хайм для переселенцев в Германию был с утра возбужден. Сегодня нам предстояло узнать: как в чужой, пугающей загранице обрести уверенность и счастье, тверже встать на ноги, почувствовать себя свободным и независимым и даже... разбогатеть.
Последнее обещание сыграло главную роль: никто на выходные, как обычно, к родным-знакомым не поехал. Дело-то намечалось серьезное. Опять же, консультанты, жертвуя отдыхом в заботе о нас, не одну сотню километров отмахают. Этот факт тоже обязывал к присутствию...
Наконец, ближе к полудню, они приехали. Солидные, при галстуках, в бордовых пиджаках, и с кейсами. Наши мужчины у ворот чуть не попадали: какие авто! мечта всех бывших «советикус»! Женщины сразу определили: «Деловые ребята. Эти и сами все ходы-выходы знают, и других научат».
В самую большую комнату отеля набились все десять проживающих здесь семей „с чады и домочадцы“. Подъехали знакомые из других хаймов (красиво жить все хотят). Разместились на кроватях, стульях и даже прямо на полу. В общем – солидная, внимательная аудитория соралась. Деловые парни внесли мольберт с перекидными листами бумаги – для наглядной записи; выставили на свободном пятачке стол; разложили журналы, видеокассеты, цветные плакаты. Всё чинно, с толком, с чувством собственного достоинства и большого дела. Слушатели, то есть мы, тоже внутренне подобрались, приготовились впитывать полезную информацию всеми порами. И „семинар“ начался.
На листах возникали цифры, проценты, рассчёты. Графики роста наших будущих финансов радовали глаз. Русская речь, пусть и неграмотная, ласкала слух. А парни, что называется, брали быка за рога. Плюнув на свои ослепительно белые рубашки, они чистили, драили, жарили-парили, выводили пятна, стирали. И говорили, говорили, говорили,.. расхваливая товар, гешефт и себя. В воздухе пахло тысячами и афёрой. Слушатели устали и потухли. Предприятие типа „Oma, Tante, Bekannte“ (бабушка, тетя, знакомые) устраивало далеко не всех. Наконец благополучно добрались до финала. Каждому „семинаристу“ была предложена объемистая папка всего за какие-то плёвые 86 дойчмарок с полным набором бумаг, ну абсолютно необходимых для начинающего бизнесмена.
От предложения раскошелиться лица у многих вытянулись: цена кусалась. Но информаторы убеждали: «Не раскошелишься сейчас – не разбогатеешь потом! Формула рынка и бизнеса!». Правда, вначале  дело будет выглядеть как небольшой побочный заработок и тратить его придется на тот же товар – надо же чем-то торговать. Затем доход начнет расти, расти... В геометрической прогрессии! А сколько при этом гешефте льгот! Регистрируй, как самостоятельное дело, открывай бюро – и стриги купоны. В конце года не только сберкнижка распухнет, но и в налоговой декларации можно списать буквально всё! Прическу жены и компьютер сыну; покупку спальни и мегалитры бензина;  новые туфли себе и телефонную „лапшу“ хахалей  дочери. Главное – не забыть собрать квитанции. Так что, распишитесь здесь и здесь, поздравляем, вы – будущий миллионер!
Где-то в подсознании свербила мысль: в такие игры мы уже играли. Только там были конверты и вложенные рубли, а здесь...
– Не путайте шило с мылом, – возмутились парни. –  „Там“ были жулики, здесь – солидная фирма. Она растет и растягивается, как круглая рыболовная сеть. Но богатеет не тот, кто находится в середине, а, представьте себе, тот, кто в последней ячейке! Мульти-маркетинг, одним словом.
Кто-то из слушателей изумился: какая же тогда выгода „серединщикам“ торчать в середине? Они-то, поди, тоже в последнюю клетку хотят. На что получил вразумление: мол, они-то и есть основа гешефта. «Рубин-директора» и «алмаз-менеджеры». Но вот какой прок людям от этих громких званий, мы так и не поняли.
Под занавес пару будущих «миллионеров» все же осенило, что из-за незнания языка и мизерного круга общения продавать товар мы сможем только нашему же брату в общежитиях – временных хаймах, где в карманах у всех не густо и американские пасты-шампуни-кастрюли здесь совсем ни к чему.
– Не пойдет товар, продавайте папки. Агитируйте! Главное в нашем деле – привлечь как можно больше народу! – наставляли ораторы, удивляясь нашей близорукости.
Наконец, самый отважный из нас (или отчаянный), шумно выдохнув, выложил деньги на стол, расписался и счастливо прижал к груди заветную папку – пропуск в богатую жизнь. В мгновение ока сработало наше чувство коллективизма, а может, стадности. Мы все тут же, единовременно, стали „сотрудниками“ большой заграничной фирмы. Так и друзьям-товарищам в бывший  Союз писали: работаю, мол, в крупной американской торговой фирме и все у меня о,кей.
С этого самого дня наш отель превратился в пункт сбора макулатуры и склад готовой продукции. Продавать товар было некому, агитировать некого: деловые парни предусмотрительно побывали во всех близлежащих общагах.

В ГЕРМАНИИ ЖИТЬ МОЖНО!

Фельетон

Когда в Германии с грохотом на весь мир пала Берлинская стена, в Союзе нерушимом с ржавым скрипом поднялся «железный занавес». Все народы и нации от Москвы до самых до окраин дружно крикнули: «Ура!», а мы, этнические немцы, так даже троекратно – «Ура! Ура! Ура!». И сразу засобирались в дорогу, благо было куда идти-ехать – на вожделенную, сказочную историческую родину, которую почти никто из нас в глаза не видел, но твердо знал: там – хорошо, там почти рай.
В память о наших немецких корнях и предках началось великое переселение обратно. Тоненькие ручейки потомков, до этого просачивающиеся за кордон лишь в щелки, быстро превратились в бурные потоки, а вскоре и вообще потекли полноводной рекой.
Эта неудержимая стихия вызвала повсеместно в Союзе бойкую торговлю большими клетчатыми сумками из искусственной соломки. Товар шел нарасхват. Продавцы подсчитывали барыши, отъезжающие – сколько килограммов скарба поместится в купленное произведение швейного искусства, чтобы по пути не оторвались ручки. Направление было взято на запад и строго на запад. Немецко-славянско-разнонацио-нальный процесс не просто пошел, а покатился, как снежная лавина.
Восточная половина новой вожделенной родины нас, переселенцев, не устраивала: мы боялись призраков несостоявшегося коммунизма и химер «светлого будущего», несколько десятилетий подряд населявших эту часть страны. Однако принять всех желающих западная часть была не в силах. И потому Восточная Германия под охи, вздохи и слезы запоздалых потомков с каждым днем все плотнее заселялась выходцами из нас. «Осси», то есть восточные немцы, до отрыжки накушавшись социализма, с подозрением воспринимали  прибывших из Русланда сородичей: знаем мы, мол, ваших, наверняка привезли  с собой под полой серп и молот. «Весси» – западные бюргеры – знали о нас меньше, а потому были любопытнее и лояльней. Однако им не давала покоя мысль: а где же медведи? Неужели ни одного с собой не захватили? И почему эти, якобы немцы, не носят... как их... ах, да! валюньки с тулюпам? У них же там, в Сибири, вечная зима, то есть «зер кальт»! Вон как заморожено они выглядят. А мы, стесняясь своей зашоренности и весьма убогого вида на фоне клетчатых сумок и баулов, пытались оттаять в тепле немецкой вежливости и пристального  внимания к нам.
У многих из нас знание языка предков сводилось к известным по кинолфильмам фразам «Хенде хох!» и «Гитлер капут!». Некоторые знали еще «Гутен Таг», но произнести «Ауфвидерзеен» составляло уже неимоверную сложность: язык цеплялся за зубы и грозил сломаться на полуслове. Этих знаний Муттершпрахе было явно недостаточно, чтобы объясниться с серьезными служащими в кабинетах или погово-рить по душам с представителями местного населения. Мы замыкались на русскоязыч-ном круге общения.
До начала языковых курсов, как правило, проходило пару месяцев, и переселенцы их даром не теряли: осваивали на бытовом уровне заковыристый немецкий, в котором восемь временных форм глагола, включая плюсквамперфект! Прежде всего наш немецкий лексикон пополнялся такими понятиями и фразами, как «Гедульд», «Шпарен» и «Эс тут унс ляйд». Последнее звучало не слишком обнадеживающе, но зато грело своей вежливостью. Надо же, коренным немцам жаль,
что они не могут предоставить нам то-то и то-то. В основном это касалось работы, соответствующей полученному нами образованию и приобретенному опыту. Однако, зарубив со временем себе на носу это деликатное выражение, нам становилось их тоже очень жаль, и мы старались утешить местных работодателей тем, что брались за любую предложенную «Арбайт».
«У меня альс путцфрау работает актриса театра и кино!» – хвастается фрау Майер соседке. «Нашли чем удивить, – небрежно отвечает та,  – вот у меня хаусмастер – доктор философии!» И все горды и довольны.
Мы привыкали жить по-другому. А заодно к такому обращению, как «Зер геерте» и «Мит фроиндлихен грюссен». Ну кто, скажите, в «совке» называл нас в официальных письмах «очень уважаемым» и посылал нам дружеские приветы? Такое обращение в уведомлениях, например, из ЖЭКа или отдела кадров даже представить невозможно. Общее, а потому безликое, «товарищ» было формой повсеместной социалистической культуры общения. В очередях, конечно, обращение звучало более конкретно: «Эй, тетка! Не при как танк», или же: «Мужик, скажешь, что я за тобой». Все лично и очень даже понятно.
Ах, эти очереди! Аудитория непосредственного общения и заодно информационное бюро. Как здесь их нам, порой, не хватает.
«Спустился с этажа – внизу магазин. А в нем все есть! И ничего доставать не надо! Скучно-то как. Совсем неинтересно жить становится. То ли дело у «нас» – выстоишь полдня за маслом сливочным или там сахаром, все новости узнаешь, знакомства заведешь, поругаешься-помиришься – вот день и полон».
И то правда – заскучаешь тут от изобилия. А то и вообще захандришь, или хуже – ностальгией заболеешь. Согласитесь, вы тоже переболели этим вирусом. Итогом выздоровления становится стремление взять судьбу в свои руки – найти работу по душе, нарожать детей, построить дом, посмотреть мир. И, что интересно, все это у нас получается. «Вы куда в этом году? – На Майорку». – «Ну-у, нам она уже надоела. Какой-то проходной двор Европы. Мы в этот раз в Австралию двинем». И двигают, и могут себе позволить. Кто бы о таком раньше в «союзе республик свободных» помыслить мог? А кто пока не может ехать в гости к аборигенам или, на худой конец, в амстердамы с парижами, тот каждую субботу отправляется на местный фломаркт. Он счастливчик. У него еще все впереди.
Так незаметно происходит взаимопроникновение культур. И вот уже шеф-повар ресторана спрашивает у своей «кюхенхельферин»:
– Фрау Шмидт, а русский «боршч» – это вкусно?
– Герр Мюллер, дорогой. Вы бы так и сказали, что борщика хотите! Я Вам такой наварю – пальчики скушаете и добавки попросите! Заодно и Вашу фрау жену научу: а ну как Вам борщика приспичит.
И варим, и делимся рецептами: вы нам кнёдли по-баварски, мы вам – пельмени по-сибирски. «Ах, Ваши «пирОшки» – верх искусства!» – «А я ваши «леберкаасземмель»  век бы ел!»
И новорожденные дети у местных немцев уже стали Танями, Надями, Сашами. А мы своих – Джессика, Керстин, Томас, Карин. Они друг друга – «осси» и «весси», а мы тоже не отстаем – мы теперь среди них «ауси».
Так и приживаемся, прирастаем, проростаем, пускаем корни. Обогащаясь и обогащая. Нет, что ни  говори, в Германии жить можно!

 

Содержание 2011